Недействительность сделок должника

Еще одним важнейшим правомочием внешнего управляющего является право заявлять ходатайства в суд о признании сделок должника недействительными (как видим, в отличие от отказа от сделок, здесь речь идет о полномочиях суда).

При этом целесообразно выделение в законе, регламентирующем конкурсные отношения, особых категорий сделок, опровержение которых возможно, наряду с применением общих положений гражданского права об основаниях недействительности сделок.

Нормы о возможности опровержения сделок имеют давнюю историю. Выше отмечалось, что исторически первыми были такие основания недействительности сделок, которые исходили из недобросовестности должника. Эта теория опровержения сделок получила название субъективной (поскольку в соответствии с ней оспорить можно только сделки, совершенные злой волей должника, направленной на причинение вреда кредиторам).

Свою историю субъективная теория ведет с Асtio Pauliana – иска, который был известен римскому праву и применялся в названных ситуациях. Объективная теория возникла в праве итальянских средневековых городов. Статуты городов предусматривали, что сделка должника недействительна, если совершена в течение определенного времени до открытия несостоятельности (от нескольких дней до 3-4 месяцев) – при этом не имел значения субъективный фактор, т.е. был либо не было умысел должника на причинение кредиторам вреда.

Объективная теория может проявляться как в принятии за основу опровержения сделок определенного срока, так и в использовании иных объективных факторов – конкретных категорий сделок, наличия убытков и т.п.

Большое практическое значение имеет система оснований недействительности сделок, принятая конкурсным Законом. Установленная в настоящее время система оснований (которая представляет собой слегка подкорректированную систему, принятую Законом 1998 г. с сохранением многих пробелов и неточностей последнего) следующая:

1. Сделка должника может быть признана недействительной по основаниям, предусмотренным гражданским законодательством. Очевидно, речь идет об основаниях, предусмотренных ГК РФ, иными законами, в том числе Законом о банкротстве. По таким основаниям сделка может быть признана недействительной, если совершена до момента введения внешнего управления. Вопрос-проблема: Может ли быть заявлено о недействительности сделок, заключенных в течение внешнего управления, т.е. об опровержении сделок самого внешнего управляющего, противоречащих требованиям
законодательства?

Исходя из буквального толкования, следует дать отрицательный ответ на этот вопрос, однако в данном случае очевидна необходимость расширительного толкования с тем чтобы сделки самого управляющего также могли быть признаны недействительными.
Еще один важный практический вопрос – в течение какого времени должна быть совершена сделка, чтобы ее можно было опровергнуть?

Закон на этот вопрос не отвечает. Из этого может возникнуть вывод о возможности применения общих положений об исковой давности. Однако этот вывод представляется неэффективным, так как нормы об исковой давности применить в рассматриваемых отношениях крайне сложно.

Исковая давность начинает течь с момента, когда субъект узнал либо должен был узнать о нарушении своего права. Если применительно к конкурсным отношениям мы скажем, что субъект этот – должник (т.е. руководитель должника), то многие сделки (если не большинство) опровергнуть будет нельзя; если признаем, что этот субъект – внешний управляющий, то ответа на вопрос о том, в течение какого времени должна была быть совершена сделка, чтобы можно было ее опровергнуть, не получим никакого.

Точнее, ответ будет состоять в том, что признать недействительной можно будет любую сделку независимо от истечения сроков исковой давности (даже совершенную, например, 15 лет назад), если она противоречит требованиям законодательства (действовавшего на момент ее совершения).

Представляется, что именно с момента, когда управляющий узнал либо должен был узнать о сделке, начинает течь срок исковой давности. Поскольку вопрос о времени совершения сделки не урегулирован, то возможно опровержение любых сделок независимо от того, когда они были заключены, если, конечно, управляющему удастся доказать наличие оснований недействительности. На наш взгляд, необходимо ограничить рассматриваемый срок, например, годом до возбуждения конкурсного процесса.

2. Сделка совершена должником с заинтересованным лицом. Представляется, что заинтересованность определяется по правилам ст. 19 Закона, а также в соответствии с нормами корпоративного права. Опровержение такой сделки возможно, только если в результате ее исполнения кредиторам либо должнику были или могут быть причинены убытки. (Закон 1998 г. ничего не говорил о последствиях причинения убытков должнику – соответственно, данный недостаток был исправлен.)

О сроках, в течение которых должны быть совершены указанные сделки, Закон также ничего не говорит, из чего следует сделать вывод о наличии всех тех проблем, о которых говорилось применительно к предыдущей категории оснований.

3. Сделка направлена на предпочтительное удовлетворение требований одних кредиторов перед другими. Опровержение такой сделки возможно, если она совершена в течение 6 месяцев до подачи заявления о признании должника банкротом, а также в период после принятия заявления. Как видим, в данном случае проблема срока совершения сделки решена.

Обращает на себя внимание другая проблема: п. 3 ст. 103 Закона (как и п.
3 ст. 78 Закона 1998 г.), устанавливающий указанное правило, не учитывает период времени между подачей и принятием заявления.

Соответственно, возникает вопрос – какова судьба сделок, совершенных в этот период? Конечно, к ним должны применяться общие правила, однако буквальное толкование позволяет сделать вывод о том, что сделки, совершенные после подачи заявления и до его принятия, признанию недействительными не подлежат.

Очень важное практическое значение имеет ответ на вопрос о том, что такое предпочтительное удовлетворение требований? Исходя из Закона, не уточняющего это понятие, можно прийти к самой широкой трактовке и считать предпочтительным любое внеочередное удовлетворение очередного требования.

Представляется целесообразным внести в Закон изменения, с тем чтобы данное основание опровержения сделок применялось только в случаях, если речь идет о досрочном исполнении требований (иначе можно будет признать недействительной практически любую сделку, что не соответствует сути конкурсных отношений).

Положительным моментом Закона 1998 г., а также действующего Закона по сравнению с Законом 1992 г. является то, что признать недействительной по указанному основанию можно сделки, совершенные как с кредиторами, так и с субъектами, кредиторами не являющимися (до 1 марта 1998 г. было практически невозможно признать недействительной сделку, совершенную с некредитором, по которой, например, продавалось имущество должника по крайне низкой цене).

Отрицательным моментом является тот факт, что в соответствии с нормами Закона очень сложно признать недействительной сделку, которая не повлекла предпочтительное удовлетворение одних кредиторов перед другими, а повлекла возникновение убытков у должника.

4. Сделка связана с выплатой доли либо выделом пая участнику должника – юридического лица. Такая сделка может быть признана недействительной, если была совершена за 6 месяцев до подачи в арбитражный суд заявления о банкротстве либо после принятия этого заявления (выше мы отметили проблемы, связанные с тем, что срок между подачей и принятием заявления не охвачен вниманием).

Правовая регламентация рассматриваемого основания Законом 2002 г. значительно изменилась. В силу п. 4 ст. 78 Закона 1998 г. участник, сделка по выплате (выделу) доли (пая) с которым признана недействительной, должен был вернуть должнику все полученное по сделке, а сам становился кредитором пятой очереди.

Проблема в том, что бывшие участники юридического лица – должника, получившие стоимость доли (пай), могут быть добросовестными и, соответственно, недобросовестными. К последним относятся те, решение о выходе которых приняты после возбуждения производства по делу о банкротстве, с момента введения наблюдения должник не вправе принимать решения о выходе из состава участников должника, о приобретении у акционеров ранее выпущенных акций.

Очевидно, сделки, совершенные в нарушение этого положения, считаются ничтожными; таким образом, п. 4 ст. 78 Закона 1998 г. устанавливает особые последствия ничтожности этих сделок. В результате недобросовестные участники получают приоритет – они становятся кредиторами пятой очереди, в то время как другие участники вообще не являются конкурсными кредиторами и могут претендовать на удовлетворение своих требований только из имущества, оставшегося после удовлетворения всех очередных требований.

Очевидно, что отнесение к пятой очереди оправдано только для добросовестных участников, получивших стоимость доли (пай) до возбуждения производства по делу о банкротстве должника. Закон 2002 г. учел рассмотренный недостаток, дифференцировав последствия недействительности сделок с бывшим участником на две группы по критерию срока совершения сделки.

Первая группа – сделки, совершенные в течение 6 месяцев до подачи заявления о признании должника банкротом (осведомленность о финансовых проблемах не учитывается). Эти сделки являются оспоримыми; их недействительность возможна, если исполнение такой сделки нарушает права и законные интересы кредиторов (бывший учредитель становится кредитором третьей очереди).

Из последнего следует, что Закон презюмирует данного субъекта добросовестным; недостатком Закона является невозможность опровержения данной презумпции – даже если доказано, что выход участника был осуществлен в период, когда о неплатежеспособности должника было широко известно (либо даже если выход был спланирован остальными участниками), отсутствуют механизмы применения к такому субъекту норм иных, нежели к субъекту добросовестному.

Вторая группа – сделки, совершенные после принятия заявления о банкротстве должника. Такие сделки ничтожны; бывший участник получает возможность удовлетворить свои требования из имущества, оставшегося после удовлетворения всех требований кредиторов.

Практические проблемы может вызвать не вполне объяснимая норма п. 6 ст. 103 Закона: “Требование внешнего управляющего о применении последствий недействительности ничтожной сделки, предусмотренной п. 5 настоящей статьи (2-я группа сделок. – М.Т.), может быть предъявлено в течение срока исковой давности, установленного федеральным законом для применения последствий недействительности ничтожной сделки”.

Представляется, что из этой нормы (а также из отсутствия аналогичной для сделок 1-й группы) совершенно ничего не следует (кроме того, что и так установлено ГК РФ), а само ее наличие в Законе является недостатком его юридической техники. Такова действующая в настоящее время система основания признания недействительными сделок должника.

Недостатком норм Закона, посвященных опровержению сделок, является то, что он принимает исключительно объективный подход к данной проблеме; субъективный критерий (например, умысел на причинение вреда сделкой) не учитывается. Таким образом, в настоящее время невозможно признать недействительной сделку, совершенную более чем за 6 месяцев до подачи заявления о банкротстве, даже если будет доказано, что эта сделка была совершена с целью причинить кредиторам и должнику убытки (если, конечно, эта сделка не противоречит ГК РФ, другим законам и правовым актам).

Представляется необходимым использование как объективного, так и субъективного параметров опровержения сделок. Заметим, что из субъективной теории исходил Закон 1992 г., ч. 2 п. 1 ст. 28 которого допускала признание недействительными сделок независимо от сроков их совершения, если они были совершены должником с намерением причинить вред кредиторам, и кредиторы, в пользу которых указанные действия были совершены, знали об этих намерениях должника.

По первым двум основаниям заявлять соответствующие ходатайства в суд имеет право только внешний управляющий; по двум следующим – внешний управляющий и любой конкурсный кредитор. На мой взгляд, целесообразно эти положения Закона изменить с тем, чтобы кредиторы могли ходатайствовать в суд об опровержении сделок должника по любому основанию.

Практическая проблема состоит в том, что, к сожалению, Закон (как новый, так и ранее действовавший) не отвечает на вопрос о порядке признания недействительными сделок, совершенных внешним управляющим (выше мы затрагивали эту проблему).

Во-первых, в ст. 103 Закона говорится о “сделках должника”, вследствие чего мы вынуждены доказывать, что сделки, совершенные управляющим, являются сделками должника.

Во-вторых, как отмечалось, по первым двум категориям сделок соответствующее ходатайство в суд может быть подано только самим управляющим. Таким образом, в случае необходимости признания недействительной сделки внешнего управляющего не соответствующей закону (в том числе Закону о банкротстве), кредитор должен обратиться к управляющему, и только потом (если управляющий не ответит, что вероятнее всего произойдет) жаловаться в суд на его действия.

Безусловно, этот процесс отнимает много времени, что отрицательно влияет на его эффективность. Более того, логично было бы предоставить возможность заявлять в суд ходатайства об опровержении сделок всем заинтересованным лицам, в том числе не являющимся кредиторами.

В качестве наиболее заинтересованных можно отметить учредителей (участников) должника, которые не имеют возможности влиять на действия управляющего, но которые прямо заинтересованы в восстановлении платежеспособности должника. Поэтому весьма вероятно, что участники обратят внимание на незаконные действия управляющего.

К сожалению, в настоящее время что-либо изменить без участия кредиторов они не смогут, а кредиторы могут быть в этом не заинтересованы. С недействительностью сделок связана еще одна проблема процессуального характера, состоящая в ответе на вопрос: какой суд должен рассматривать указанные споры, т.е. куда именно следует обращаться с ходатайствами об опровержении сделок?

Теоретически возможны 2 варианта: либо подобные требования должны рассматриваться в конкурсном, либо в обычном исковом порядке. Последняя позиция основывается на том, что данные требования не являются денежными.

В соответствии с этой позицией кредитор либо внешний управляющий в порядке общей подсудности должен обратиться в суд (а суд, соответственно, принять его требование) и только получив решение суда, может требовать от контрагента его исполнения.

Данная проблема Законом 1998 г. не решалась, поскольку четко не было установлено, какие требования рассматриваются в конкурсном порядке: в соответствии с п. 4 ст. 12 Закона 1998 г. с момента принятия судом заявления о признании должника банкротом “кредиторы не вправе обращаться к должнику в целях удовлетворения своих требований в индивидуальном порядке”, а в соответствии с ч. 2 п. 1 ст. 57 Закона 1998 г. “имущественные (подчеркнуто мною. – М.Т.) требования к должнику могут быть предъявлены только с соблюдением порядка предъявления требований к должнику, установленного настоящим Федеральным законом”.

Таким образом, из п. 4 ст. 12 и ч. 2 п. 1 ст. 57 Закона 1998 г. не следует, что суд, рассматривающий дело о банкротстве, может иметь дело только с денежными требованиями. Тем не менее практика идет именно по пути рассмотрения требований о недействительности сделок во внеконкурсном порядке, что подтверждено положениями информационного письма Президиума ВАС РФ N 64 от 14 июня 2001 г.

В качестве примера названной позиции можно также привести постановление Президиума ВАС РФ от 7 декабря 1999 г. N 2577/99, в котором сказано, что под имущественными требованиями следует понимать только требования денежные.

Закон 2002 г., во-первых, четко определяет, что в конкурсном процессе рассматриваются только денежные требования; во-вторых, упоминает в ст. 103 о том, что сделка признается недействительной “судом, арбитражным судом”. Соответственно, речь идет о внеконкурсном порядке.

Вопрос-проблема: Допустимо ли третейское разбирательство? В силу отсутствия прямого указания (которое необходимо) ответить на этот вопрос сложно – обращение в третейский суд прямо не исключено, а в соответствии с субсидиарно применяющимися нормами АПК РФ возможно.

Противоположная аргументация основывается на том, что отсутствие упоминания о третейском суде означает исключение возможности принятия им решений по данной категории дел. Выведение опровержения сделок за рамки конкурсного процесса влечет проблемы, связанные с тем, что требование о признании недействительности сделки, как правило, содержит в себе и денежные требования, связанные с недействительностью.

В результате нам нужно будет либо дифференцировать требование (т.е. заставлять кредитора в части неденежного требования идти в один суд, а в части денежного – в другой), либо мы получим установленных кредиторов, образовавшихся в ином порядке, нежели определен Законом.

Первое нелогично, второе незаконно. Поэтому целесообразно уточнить, что все требования о признании сделок недействительными рассматриваются судом в рамках конкурсного процесса. Безусловно, для этого необходимо предусмотреть иной порядок обращения кредиторов – не к управляющему, а непосредственно в суд.

Для сравнения. Проблемам недействительности сделок уделяют внимание практически все Законы государств СНГ и Балтии. Наиболее близкий российскому порядок признания сделок недействительными установлен Законами Казахстана, Узбекистана и Украины.

Последний имеет важную особенность, которая может быть расценена как прокредиторский элемент в целом продолжникового Закона. Эта особенность состоит в том, что Закон Украины урегулировал статус кредиторов, от договоров с которыми управляющий отказался, – эти кредиторы становятся текущими, т.е. их требования подлежат немедленному удовлетворению.

Наименее детально данная проблема рассматривается Законом Азербайджана, который практически только определяет возможность опровержения некоторых сделок.
Достаточно общими категориями ограничивается и Закон Грузии, связывая возможность опровержения сделок с целью нанесения ущерба кредиторам (если контрагент знал об этой цели) и передачей ценностей “лицам, находящимся в близком окружении неплатежеспособного должника”. При этом в Законе Грузии хоть и нечетко, но просматривается наличие субъективных оснований опровержения сделок, в то время как названные выше акты исходят из оснований объективных.

В целом из объективных факторов исходит Закон Молдовы, устанавливая в ст. 20 более 10 оснований признания сделок недействительными (такими факторами являются безвозмездный характер сделки, определенный срок ее совершения, субъект сделки). Субъективный элемент проявляется в Законе Молдовы очень интересно и необычно – применительно к последствиям опровержения сделки – право требования к должнику контрагент, возвративший имущество, получает, только если “участие его в этой сделке не имело тайного умысла препятствовать, задерживать или вводить в заблуждение кредиторов должника”.

Наиболее интересное сочетание объективных и субъективных оснований недействительности сделок мы можем наблюдать в Законах Латвии и Эстонии (при этом преимущественно используется субъективный элемент). Так, согласно ст. 43 Закона Эстонии недействительной может быть признана сделка, совершенная в течение года до возбуждения конкурсного процесса (а также после его возбуждения), если “совершением сделки должник сознательно причинил вред интересам кредиторов”; в течение 3 лет до открытия конкурса, если “должник обусловил свою несостоятельность совершением преступления, и другая сторона сделки знала или должна была знать о том, что совершением сделки должник причиняет вред интересам кредиторов”; в течение 5 лет до открытия конкурса, “если совершением сделки должник сознательно причинил вред интересам кредиторов, а другая сторона сделки, являясь аффилированным лицом должника, знала или должна была знать об этом”.

При этом должник презюмируется сознательно действовавшим во вред кредиторам, если сделка была совершена в течение 10 дней до возбуждения производства и после его возбуждения (в Латвии этот срок равен месяцу). Объективный элемент опровержения сделок проявляется в определении категорий сделок, которые признаются недействительными независимо от того, причинил ли должник сознательно вред кредиторам и знал ли контрагент о причинении вреда.

К этим сделкам в Эстонии относятся договоры дарения и сделки, направленные на возврат должником долга (заключенные в течение определенных периодов времени в зависимости от различных факторов). В Латвии, помимо этого, указанные правила применяются к договорам содержания и залога.